Предчувствие смерти

До сего дня не смолкают споры о «душевном» здоровье Петра Чаадаева — философа, публициста, мыслителя, автора «Философических писем» и «Апологии сумасшедшего». Этот элегантный  холёный интеллектуал лишь казался хладнокровным и невозмутимым. Под суховатой европейской внешностью скрывалась русская мятущаяся душа, ранимое сердце, терзаемое воспоминаниями и предчувствиями.

Дмитрий Иванович Свербеев, русский историк и дипломат, автор мемуаров о пушкинском времени, изданных в Москве в 1899 году, пишет в своей книге:

«…Пётр Яковлевич Чаадаев,  с 1827 по 1856 год безвылазно проживший в Москве, имел постоянное предчувствие и почти желание внезапной смерти. Он боялся холеры и не скрывал своей боязни, а боялся лишь потому, что конец от неё представлялся ему в каком-то неприличном и даже отвратительном виде. «Мало того, чтобы жить достойно, надо и умереть пристойно», – не раз говаривал он мне. А недели за две-три до кончины прибавил: «Я чувствую, что скоро умру. Смертью моей удивлю вас всех. Вы о ней узнаете, когда я уже буду на столе». 
Такое странное и страшное признание меня так напугало, что я решился спросить: «Неужели вы, Пётр Яковлевич, способны лишить себя жизни?» На лице его выразилось негодование, и он ответил: «Нисколько. Но увидите сами, как со мной это будет».
Весь пост он был на ногах. Бывал в обществе, чаще всего в Английском клубе. Страстная неделя (клуб был закрыт) лишила его самых близких приятелей. А к концу недели я узнал, что Чаадаев болен, и серьёзно, хотя продолжал выезжать. И вдруг в страстную субботу пришла весть, что Пётр Яковлевич очень плох и едва ли можно успеть застать его в живых. Мы, близкие, бросились к нему, и нашли мертвеца, спокойно, с неприкрытыми ещё глазами сидящего в кресле. 
Оказалось, что он накануне вечером пригласил к себе приходского священника, служившего в церкви Петра и Павла на Новой Басманной. Священник озаботился взять с собою Св. Дары. 
Чаадаев встретил его на ногах и сказал, что болен, что боится холеры и, главное, боится умереть без покаяния, а потому готов исповедоваться и причаститься, а Св. Дары примет утром. На следующий день Чаадаев беседовал с хозяином, пил чай, приказал заложить пролётку и вдруг стал слабеть. На вопрос: «Что с вами, Пётр Яковлевич?» – ответа не было. Умер».
Из книги «Записки Дмитрия Ивановича Свербеева».